Інформація призначена тільки для фахівців сфери охорони здоров'я, осіб,
які мають вищу або середню спеціальну медичну освіту.

Підтвердіть, що Ви є фахівцем у сфері охорони здоров'я.



Сучасні академічні знання у практиці лікаря загальної практики - сімейного лікаря
Зала синя Зала жовта

Сучасні академічні знання у практиці лікаря загальної практики - сімейного лікаря
Зала синя Зала жовта

Журнал «Актуальная инфектология» 1 (2) 2014

Вернуться к номеру

Влияние HCV-инфекции на развитие сахарного диабета 1-го типа

Авторы: Гулинская О.В., Цыркунов В.М. - УО «Гродненский государственный медицинский университет», Республика Беларусь

Рубрики: Семейная медицина/Терапия, Инфекционные заболевания, Эндокринология

Разделы: Справочник специалиста

Версия для печати


Резюме

Представлены данные о влиянии HCV-инфекции на развитие сахарного диабета. Показано, что HCV-инфекция вызывает поражение поджелудочной железы в виде инсулита, лимфоидной инфильтрации с последующей деструкцией островков Лангерганса. HCV оказывает повреждающее действие на мембраны β-клеток, приводит к их деструкции и изменению антигенных свойств, осуществляет запуск аутоиммунных реакций, вызывая повреждение β-клеток, развитие инсулиновой недостаточности и сахарного диабета 1-го типа.

Надано дані про вплив HCV-інфекції на розвиток цукрового діабету. Показано, що HCV-інфекція викликає ураження підшлункової залози у вигляді інсуліту, лімфоїдної інфільтрації з наступною деструкцією острівців Лангерганса. HCV справляє ушкоджуючий вплив на мембрани β-клітин, призводить до їх деструкції й зміни антигенних властивостей, здійснює запуск автоімунних реакцій, викликаючи ушкодження β-клітин, розвиток інсулінової недостатності й цукрового діабету 1-го типу.

Nowadays the population of patients with DM is more than 130 million people. The WHO expects it to increase up to 300 million by the year of 2025. Another serious problem is an HCV-infection as up to 3% of people in the world are infected with it.
The role of virus hepatitis causative agents in the development of DM has been studied since the end of the 20th century. First clinic symptoms of DM have been described by the scientists, which proved acute virus hepatitis to be a DM provoking factor.
It has been confirmed that virus hepatitis has negative influence on DM clinical course. But pathogenetic interconnections of frequent associations of virus liver affection and DM are still insufficiently studied. In recent years special attention of the scientists is drawn to the ability of HCV to anhepatic localization and connected with it systematic infections.
The aim of the research was to evaluate the indicators of liver enzymes activity and their interrelation with DM markers in сhronic HCV-infection.
807 patients with DM have been examined for the activity of aspartate aminotransferase (AST) and alanine transaminase (ALT). The tests of 181 patients (22,4%) showed a higher level of enzyme activity, which means the labialization of hepatocytes membranes. Among them 31 patients had DM first diagnosed. Comparative analysis of the indicators of activity of organ-specific enzymes and HCV-infection markers in 97 patients with DM and hyperferremia showed that antibodies to hepatitis C virus (anti-HCV) were revealed in 14,4 % examined patients, 33,3 % of the patients had DM diagnosed for the first time. Significant frequency of revealing of a HCV-infection marker combined with hyperenzymentation, particularly among patients with DM first diagnosed, supposes active participation of HCV in the origin and development of carbohydrate metabolism disturbance.
The study of frequency of autoantibodies revealing to insulin in 90 patients with HCV and without cirrhosis, DM and combined pathology of DM with HCV has shown that IAA have been detected in all groups. In the group consisting of patients with HVC has been established high risk of DM development (31,1% ), even though their levels of glucose and insulin haven’t exceeded the norm. We suppose it’s due to the reaction of the immune system to HVC- antigens , which are localized in pancreas at a preclinic stage of DM development, that proves interrelation of a virus infection and the development of DM type1.
Thus, HCV-infection, whose causative agent replicates in pancreas isn’t an exception to the list of pancreatotropic agents that can cause the development of DM type 1.


Ключевые слова

сахарный диабет, HCV-инфекция, аутоантитела.

цукровий діабет, HCV-інфекція, автоантитіла.

diabetes mellitus, HCV-infection, autoantibodies.

Статья опубликована на с. 43-47

По определению экспертов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), «сахарный диабет является проблемой всех возрастов и всех стран». Сахарный диабет (СД) занимает третье место среди непосредственных причин смерти после сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. В настоящее время популяция пациентов с СД составляет более 130 миллионов человек и, по прогнозам ВОЗ, увеличится к 2025 году до 300 миллионов [34].

Не менее серьезную проблему представляет хронический гепатит С (ХГС), причиной которого является HCV-инфекция. В настоящее время в мире наблюдается глобальное распространение НСV-инфекции — инфицировано до 3 % населения. У 25–35 % пациентов в течение 10–40 лет ХГС прогрессирует в фиброз печени и может наступить смерть от цирроза. В 30–40 % случаев у пациентов с ХГС и циррозом печени развивается гепатоцеллюлярная карцинома (ГЦК). По прогнозам ВОЗ, в последующие 10–20 лет ХГС станет основной проблемой органов здравоохранения, так как ожидается, что в результате его распространения на 60 % может увеличиться число пациентов с циррозом печени, на 68 % — с ГЦК, на 28 % — с печеночной декомпенсацией и в 2 раза — смертность от заболеваний печени [12].

В последние годы большое внимание уделяется роли вирусной инфекции в этиологии СД. Впервые предположения о роли вирусов в возникновении СД высказаны в 1964 году после описания 4 случаев СД у детей после перенесенного эпидемического паротита. Позже установлено, что через 1–2 года после эпидемии паротита резко увеличивается заболеваемость СД у детей [26, 32].

В 1971 году появилось сообщение о СД у детей в возрасте после первого года жизни, страдающих врожденной корью, подтвердившее наличие латентного периода, необходимого для развития аутоиммунной ответной реакции организма. Позже была установлена взаимосвязь СД с энтеровирусами типа Коксаки В, вызывающими энцефаломиокардит новорожденных, и цитомегаловирусом (ЦМВ) [4].

Доказано, что клинической манифестации СД предшествуют инфекции, вызванные вирусами краснухи, гепатита В, Эпштейна — Барр, ЦМВ, гриппа, и другие, возбудители которых имеют тропизм к островкам поджелудочной железы, накапливаются в них и реплицируются в инсулярном аппарате [26, 32].

Роль вирусной инфекции в развитии СД 1-го типа подтверждается сезонностью заболеваемости: часто впервые диагностируемые случаи СД приходятся на осенние и зимние месяцы с пиком заболеваемости инфекций в октябре и январе. В этот же период в крови больных СД обнаруживаются максимально высокие титры антител к вирусам или с помощью иммунофлуоресцентных методов исследования выявляются антигены вирусов в островках Лангерганса у пациентов, умерших от СД [27].

Установлено, что вирусная инфекция у лиц с генетической предрасположенностью к СД вызывает острое повреждение β-клеток или приводит к персистенции вируса с последующим развитием аутоиммунных реакций в островковой ткани [1].

Роль возбудителей вирусных гепатитов в происхождении СД устанавливается с конца XX века. Рядом авторов в разгар острого вирусного гепатита были описаны первые клинические признаки СД, что позволило им признать острый вирусный гепатит как манифестирующий фактор СД [7, 9]. Доказано, что вирусные гепатиты оказывают неблагоприятное воздействие на течение СД [14, 17]. Однако патогенетические взаимосвязи столь частой ассоциации вирусных поражений печени и СД до настоящего времени изучены недостаточно [16, 29].

Результаты сравнительного анализа показателей активности органоспецифических ферментов и маркеров HCV-инфекции у 97 пациентов с СД показали, что антитела к вирусу гепатита С (anti-HCV) были выявлены у 14,4 % обследованных, причем у каждого третьего (33,3 %) из них СД был установлен впервые. Среди 807 пациентов с СД, обследованных на активность аспартатаминотрансферазы (АсАТ) и аланинаминотрансферазы (АлАТ), у 181 (22,4 %) уровни активности ферментов, свидетельствующие о лабилизации мембран гепатоцитов, были выше нормы, причем у 31 пациента (17,1 %) СД был впервые выявлен. Значительная частота выявления маркера HCV-инфекции, сочетающегося с гиперферментемией (АлАТ), особенно среди пациентов с впервые выявленным СД, предполагает активное участие HCV в происхождении и манифестации нарушений углеводного обмена [2].

В последние годы особое внимание специалистов уделяется способности HCV к внепеченочной локализации и связанным с этим системным проявлениям инфекции. Репликация вируса установлена в мононуклеарных клетках крови, фибробластах, клетках лимфоузлов, селезенки, костного мозга, в эндотелии сосудов, эпителии слизистых оболочек, в почках, надпочечниках, кишечнике, коже, а также в нервных клетках. Антигены HCV, РНК HCV в репликативной и интегрированной формах обнаружены в ацинарных и эндокринных клетках поджелудочной железы, а основной маркер вируса гепатита В (HBsAg) — в панкреатическом секрете [5]. Предполагается, что вирусы могут непосредственно поражать β-клетки и приводить к развитию СД либо выступать в качестве фактора, инициирующего аутоиммунные процессы в инсулярном аппарате поджелудочной железы [6, 24].

Не исключается, что вирусная инфекция оказывает прямое повреждающее действие на мембрану β-клеток, приводя к ее деструкции или изменению антигенных свойств мембран, что ведет к поражению поджелудочной железы в виде инсулита, сопровождается лимфоидной инфильтрацией, деструкцией островков Лангерганса, приводя в конечном результате к инсулиновой недостаточности [8, 22].

Важное место в развитии аутоиммунной деструкции β-клеток занимают изменения в системе цитокинов (интерлейкинов HJ1-1, ИЛ-2, ИЛ-4, ИЛ-6), фактора некроза опухоли альфа (ФНО-альфа), интерферонов (ИНФ), обусловленные инфицированием гепатотропными вирусами [11, 28].

Наиболее популярны три гипотезы, раскрывающие роль вирусов в аутоиммунной реакции в поджелудочной железе:

— появление антигенных детерминант β-цитотропного вируса на поверхности инфицированных β-клеток приводит к потере толерантности к аутоантигенам β-клеток;

— при разрушении инфицированных β-клеток из них высвобождаются собственные цитоплазматические белки, в норме недоступные для иммунной системы, которые становятся аутоантигенами и вызывают аутоиммунную реакцию;

— многие вирусы, не являющиеся β-цитотропными, имеют антигенные детерминанты, сходные с поверхностными антигенными детерминантами β-клеток, в результате чего вирусная инфекция вызывает перекрестную иммунную реакцию [30].

Иммунная система способна реагировать на огромное число разнообразных антигенов, и, поскольку механизм специфичности гуморального и клеточного иммунного ответа формируется случайным образом, он неизбежно включает клоны, специфичные по отношению к компонентам собственного организма. Для предупреждения аутоагрессии в организме включаются механизмы аутотолерантности, позволяющие различать «свои» и «несвои» антигенные детерминанты. Однако всегда существует риск развития дисбаланса в этих механизмах, приводящего к образованию аутоантител (ААТ) и увеличению пула аутореактивных Т-лимфоцитов, которые способны взаимодействовать с собственными антигенами и разрушать клетки и ткани, несущие эти антигены [33].

Таким образом, однажды возникший аутоиммунный процесс, как правило, не прекращается длительное время или никогда, что приводит к хроническому повреждению клеток или тканей–мишеней за счет постоянного персистирования тканевых антигенов.

Признаки клеточной и гуморальной аутоиммунной реакции при СД появляются за много месяцев и даже лет до клинического проявления заболевания. В течение этого времени (доклинический период) гормонально-метаболические изменения в виде снижения секреции инсулина и снижения толерантности к глюкозе происходят у разных людей с разной скоростью. В течение этой латентной фазы ААТ направлены против антигенов инсулина (IAA) и обнаруживаются в крови человека. Механизм и физиологическая роль IAA в патогенезе СД еще полностью не изучены [10, 19, 31].

Нами были проведены исследования частоты выявления ААТ к инсулину у пациентов с ХГС, СД и сочетанной патологией СД и ХГС. Обследованы 90 пациентов в возрасте от 21 до 60 лет со стажем ХГС до 15 лет без наличия цирроза. Определялись уровень специфических человеческих IgG к инсулину человека и частота ААТ к антигенам инсулина. Результаты показали, что IAA были выявлены во всех группах, причем в группе пациентов с ХГС установлен высокий риск развития СД (31,1 %), тогда как уровень глюкозы и инсулина у данной группы сохранялся в пределах нормы. Полагаем, что это является результатом реакции иммунной системы в ответ на антигены HCV, локализующиеся в поджелудочной железе на доклинической стадии развития СД, что подтверждает взаимосвязь вирусной инфекции с развитием СД 1-го типа [3, 21].

Механизм деструкции β-клеток поджелудочной железы очень сложен и до сих пор активно обсуждается. Известны три модели патогенеза СД 1-го типа: копенгагенская модель (Nerup J. и соавт., 1989), лондонская модель (Bottazzo G. и соавт., 1986) и стенфордская модель (McDevitt H. и соавт., 1987).

Согласно копенгагенской модели, патогенез СД выглядит следующим образом:

— антигены панкреатотропных факторов (вирусы, цитотоксические химические вещества и др.), поступившие в организм, повреждают β-клетки и приводят к высвобождению антигена β-клеток;

— поступившие извне антигены взаимодействуют с макрофагом, фрагменты антигена связываются с HLA-антигенами (human leucocyte antigens — антигены лейкоцитов человека) локуса D, и образовавшийся комплекс выходит на поверхность макрофага (экспрессия антигенов DR), где индуктором экспрессии HLA-DR является альфа-ИНФ, производимый Т-лимфоцитами-хелперами;

— макрофаг становится антигенпрезентирующей клеткой и секретирует IL-1, который вызывает пролиферацию Т-лимфоцитов-хелперов и угнетает функцию β-клеток островков Лангерганса;

— под влиянием IL-1 стимулируется секреция Т-лимфоцитами-хелперами ИНФ и ФНО-альфа;

— aльфа-ИНФ и ФНО непосредственно участвуют в деструкции a-клеток островков Лангерганса; альфа-ИНФ индуцирует экспрессию антигенов HLA II класса на клетках эндотелия капилляров, а IL-1 увеличивает проницаемость капилляров и вызывает экспрессию антигенов HLA I и II классов на β-клетках островков; a-клетка, экспрессирующая HLA-DR, становится аутоантигеном, что приводит к формированию порочного круга деструкции новых β-клеток [23].

Лондонская модель деструкции β-клеток заключается в наличии аберрантной (не свойственной норме) экспрессии молекул HLA-D-локуса на β-клетках островков Лангерганса у больных СД 1-го типа. Механизм повреждения β-клеток запускается взаимодействием внешнего антигена (вируса, цитотоксического фактора) с макрофагом (так же, как и в копенгагенской модели). Аберрантная экспрессия антигенов DR3 и DR4 на клетках индуцируется ФНО-альфа и альфа-ИНФ при высокой концентрации IL-1, в результате чего β-клетка становится аутоантигеном. Островки инфильтрируются Т-хелперами, макрофагами, плазматическими клетками, при этом продуцируется большое количество цитокинов, развивается выраженная иммуновоспалительная реакция с участием цитотоксических Т-лимфоцитов и натуральных киллеров, приводящих к деструкции β-клеток [15].

Авторы третьей модели первыми секвестрировали локус DQ и показали, что в β-цепи данного локуса у здоровых лиц в 57-м положении находится аспарагиновая кислота, тогда как у больных СД она замещена на другие аминокислоты: валин, серин или аланин. Значительным прорывом в понимании механизмов деструкции β-клеток поджелудочной железы явились исследования биологической значимости оксида азота (NO). NO является нестабильным свободным радикалом (период полужизни составляет несколько секунд). Исходным продуктом для образования NO является L-аргинин. Последний под воздействием NO-синтазы превращается в L-цитрулин и NO. Оксид азота, образуемый макрофагами, функционирует как специфическая эффекторная молекула, но может также участвовать в деструкции β-клеток. Однако основное повреждающее действие оказывает оксид азота, который образуется непосредственно в β-клетке. Так, J. Corbett и соавт. (1995) показали, что экспрессия индуцируемой NO-синтазы (иNO-синтазы) в макрофагах и образование ими оксида азота практически не влияют на функцию островка, тогда как экспрессия иNO-синтазы в β-клетках и образование здесь оксида азота полностью угнетают секрецию инсулина.

Помимо оксида азота значительное место в механизмах деструкции β-клеток отводится простагландинам островка поджелудочной железы. Инфильтрация островка лимфоцитами и макрофагами (инсулит) постоянно встречается на самых ранних этапах развития диабета. Клеточные элементы, участвующие в инсулите, индуцируют экспрессию цитокинов (ИL-1 и др.), которые, в свою очередь, способствуют экспрессии как иNO-cинтазы с последующим образованием свободно-радикального соединения, которым является оксид азота, так и циклооксигеназы, ответственной за биосинтез из арахидоновой кислоты провоспалительных простагландинов, усиливающих инсулит и приводящих вместе с оксидом азота к аутоиммунной деструкции β-клеток.

Следует отметить, что оксид азота участвует в механизмах развития диабета на ранней стадии лимфатической инфильтрации островка поджелудочной железы. Накопление большого количества лимфоцитов повышает Т-лимфоцит-опосредованное повреждение β-клеток независимо от образования NO.

Таким образом, независимо от начальных механизмов деструкции β-клеток на последующих стадиях процесса происходит уменьшение их количества вплоть почти до полного исчезновения β-клеток с развитием абсолютной инсулиновой недостаточности, что и приводит к резкому развитию клинического СД 1-го типа [1].

Изучение содержания NO у 57 пациентов с ХГС до начала терапии противовирусными препаратами показало увеличение его концентрации выше контрольных цифр, что позволило сделать вывод не только о наличии заметного прооксидантного сдвига в реализации редокс-процессов, но и о нарушении металлолигандного гомеостаза (в отношении меди).

В 2002 году было получено подтверждение гипотезы о роли молекулярной мимикрии в развитии СД 1-го типа. Был найден участок гомологии длиной 18 аминокислот между молекулой GAD65 человека и р2-С-белком вируса Коксаки. Было отмечено совпадение аминокислотной последовательности (около 60 %) длиной 8-14 аминокислот с белками ЦМВ и HCV. Такие реакции молекулярной мимикрии могут приводить к запуску или усилению аутоиммунного ответа против β-клеток [25].

Согласно G. Eisenbarth (1986), патогенез СД 1-го типа можно разделить на 6 стадий, медленно прогрессирующих и переходящих одна в другую:

1-я: генетическая предрасположенность, обусловленная наличием определенных антигенов HLA-системы I, II и III класса, а также генами 10-й и 11-й хромосом;

2-я: триггирование или инициация аутоиммунных процессов в β-клетках островков под влиянием панкреатотропных вирусов, цитотоксических веществ и каких-либо других неизвестных факторов, приводящих к экспрессии β-клетками HLA-DR-антигенов и глутаматдекарбоксилазы, в результате чего они становятся аутоантигенами, вызывающими развитие ответной аутоиммунной реакции организма;

3-я: стадия активных иммунологических процессов с образованием антител к β-клеткам, инсулину и развитием аутоиммунного инсулита;

4-я: прогрессивное снижение первой фазы секреции инсулина, стимулированной глюкозой;

5-я: клинически явный (манифестный) СД, соответствующий морфологическим признакам деструкции и гибели 85–90 % β-клеток;

6-я: полная деструкция β-клеток, полное отсутствие секреции инсулина и С-пептида [18].

Таким образом, во всех представленных теориях и гипотезах развития СД не исключается участие вирусного фактора. HCV-инфекция, возбудитель которой реплицируется в поджелудочной железе, не является исключением из списка панкреатотропных агентов, способных привести к развитию СД 1-го типа. Приведенные выше доводы предопределили наш интерес к данному вопросу для проведения целенаправленных комплексных исследований по установлению взаимосвязи и закономерностей течения СД у пациентов, инфицированных HCV.


Список литературы

1. Балаболкин М.И. Сахарный диабет / М.И. Балаболкин. — Москва: Медицина, 1994. — 381 с.

2. Гулинская О.В. Взаимосвязь между хроническим вирусным гепатитом С и сахарным диабетом / О.В. Гулинская // Материалы конференции студентов и молодых ученых, посвященной памяти профессора М.П. Шейбака, Гродно, 14–15 апреля 2011 г. / Гродн. гос. мед. ун-т; редкол.: В.А. Снежицкий (отв. ред.) [и др.]. — Гродно, 2011. — С. 132–133.

3. Гулинская О.В. Содержание аутоантител против антигенов инсулина у пациентов с хроническим вирусным гепатитом / О.В. Гулинская, В.М. Цыркунов // Материалы 9-го симпозиума гепатологов Беларуси. — Брест, 2011. — С. 51–52.

4. Дедов И.И. Национальное руководство по эндокринологии / И.И. Дедов. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2012. — 1055 с.

5. Игнатова Т.М. Внепеченочные проявления хронической HCV-инфекции / Т.М. Игнатова, З.Г. Апросина, В.В. Серов // Рос. мед. журнал. — 2001. — № 2. — С. 13–18.

6. Колесник Ю.М. Панкреатические островки: некоторые аспекты морфологии, физиологии и процессов деструкции при сахарном диабете типа 1 / Ю.М. Колесник, М.А. Орловский // Проблемы эндокринологии. — 2004. — Т. 50, № 2. — С. 3–10.

7. Комар В.И. К клинике вирусного гепатита у больных сахарным диабетом / В.И. Комар, С.Б. Юшкевич // Здравоохранение Белоруссии. — 1973. — № 5. — С. 25–26.

8. Кононенко И.В. Клинические, иммунологические и генетические особенности медленно прогрессирующего аутоиммунного диабета / И.В. Кононенко, О.М. Смирнова // Сахарный диабет. — 2003. — № 2. — С. 42–48.

9. Космачевский В.В. Клиническая характеристика эпидемического гепатита у больных сахарным диабетом / В.В. Космачевский, О.М. Крылова // Терапевт. архив. — 1967. — № 3. — С. 40–44.

10. Лютфалиева Г.Т. Роль аутоантител в регуляции функциональной активности углеводного обмена и поддержании метаболизма глюкозы / Г.Т. Лютфалиева // Вестн. нов. мед. технологий. — 2011. — № 3. — С. 31–34.

11. Титович Е.В. Маркеры разрушения β-клеток на этапах развития сахарного диабета типа 1 / Е.В. Титович, T.T. Кураева // Сахарный диабет. — 2002. — № 2. — С. 18–22.

12. Хронический гепатит С: количественный ЭПР–анализ содержания оксида азота и меди в крови пациентов / В.И. Петухов [и др.] // Бюллетень эксперимент. биологии и медицины. — 2008. — Т. 146, № 12. — С. 704–706.

13. Цыркунов В.М. НCV-инфекция: монография / В.М. Цыркунов, Н.В. Матиевская, С.П. Лукашик; под ред. В.М. Цыркунова. — Минск: Асар, 2012. — 480 с.

14. Association of diabetes mellitus and chronic hepatitis С virus infection / A.L. Mason [et al.] // Hepatology. — 1999. — Vol. 29, № 2. — P. 328–333.

15. Bottazzo G.F. Islet-cell antibodies in diabetes mellitus with autoimmune polyendocrine deficiencies / G.F. Bottazzo, F.A. Christensen, F. Doniach // Lancet. — 1974. — № 2. — Р. 179–183.

16. Clifford B.D. High prevalence of serological markers of autoimmunity in patients with chronic hepatitis С / B.D. Clifford, D. Donahue, L. Smith // Hepatology. — 1995. — Vol. 21. — P. 613–619.

17. Diabetes mellitus due to viruses — some recent developments / T.M. Szopa [et al.] // Diabetologia. — 1993. — Vol. 36, № 8. — P. 687–695.

18. Eisenbarth G. Type 1 diabetes mellitus: a chronic autoimmune disease / G. Eisenbarth // N. Engl. J. Med. — 1986. — № 314. — Р. 1360–1368.

19. Eddleston A.L. Hepatitis С infection and autoimmunity / A.L. Eddleston // J. Hepatol. — 1996. — Vol. 24. — P. 55–60.

20. Falorni A. Immunologic and genetic aspects of latent autoimmune diabetes in the adult / A. Falorni // Minerva Endocrinol. — 2003. — Vol. 28, № 4. — P. 297–312.

21. Gulinskaya O.V. Рrevalence of chronic virus hepatitis C in patients with diabetes / O.V. Gulinskaya, V.M. Tsyrkunov // 9th Warsaw International Medical Congress of Young Scientists: Book of Abstracts. — May 9–12th 2013, Warsaw, Poland. — 2013. — Р. 130.

22. Hepatitis С virus infection-related type 1 diabetes mellitus / L.K. Chen [et al.] // Diabet. Med. — 2005. — Vol. 22, № 3. — P. 340–343.

23. Herup J. HLA — antigens and diabetes mellitus / J. Herup [et al.] // Lancet. — 1974. — № 2. — Р. 864–866.

24. High prevalence of diabetes mellitus in patients with chronic hepatitis C. A case-control study / S. Grimbert [et al.]  // Gastroenterol. Clin. at Biol. — 1996. — Vol. 20, № 6–7. — P. 544–548.

25. Hyoty H. The role of viruses in human diabetes / H. Hyoty, K.W. Taylor // Diabetologia. — 2002. — Vol. 45, № 10. — P. 1353–1361.

26. Jaeckel E. Viruses and diabetes / E. Jaeckel, M. Manns, M. Von Herrath // Ann. N-Y. Acad. Sci. — 2002. — Vol. 958. — P. 7–25.

27. Jun H.S. A new look at viruses in type 1 diabetes / H.S. Jun, J.W. Yoon // Diabetes Metab. Res. Rev. — 2003. — Vol. 19, № 1. — P. 8–31.

28. Manns M.P. Autoimmunity and extrahepatic manifestations in hepatitis С virus infection / M.P. Manns, E.G. Rambusch // J. Hepatol. — 1999. — Vol. 31, suppl. 1. — P. 39–42.

29. Mehta S.H. Association between hepatitis С virus infection and diabetes mellitus / S.H. Mehta, S.A. Strathdee, D.L. Thomas // Epidemiologic Reviews. — 2001. — Vol. 23, № 2. — P. 302–312.

30. Possible mechanisms in the pathogenesis of virus-induced diabetes mellitus / J.W. Yoon [et al.] // Clin. Invest. Med. — 1987. — Vol. 10, № 5. — P. 450–456.

31. Seissler J. Autoimmune diagnostics in diabetes mellitus / J. Seissler, W.A. Scherbaum // Clin. Chem. Lab. Med. — 2006. — Vol. 44, № 2. — P. 133–137.

32. Thivolet C. Virus and insulin-dependent diabetes mellitus. Etiopathogenic perspectives / C. Thivolet, C. Trepo // Pathol. Biol. (Paris). — 1988. — Vol. 36, № 2. — P. 182–186.

33. Zauli D. Auto-antibodies in hepatitis С / D. Zauli, F. Cassani, F. Bianchi // Biomed. Pharmacother. — 1999. — Vol. 53, № 5–6. — P. 234–41.

34. World Health Organization: Report of a WHO Consultation: Definition, Diagnosis and Classification of Diabetes Mellitus and Complications. — Geneva, World Health Organization, 1999.


Вернуться к номеру