Мобильная версия

Газета «Новости медицины и фармации» 11 (585) 2016

Созависимость как важнейшая часть алкогольной зависимости (актуальные вопросы созависимости, терапии, психотерапии, реабилитации)

Авторы: Кострикин А.В. - Доктор психологических наук, психолог, психотерапевт, член Европейской ассоциации психотерапии, профессор Украинской инженерно-педагогической академии, руководитель психологической службы ХНТУСХ

Рубрики: Психиатрия

Разделы: Справочник специалиста

Версия для печати

Статья опубликована на с. 26-28 (Укр.)

Алкоголизм следует рассматривать не как болезнь одного человека, а как болезнь всей семьи. А семья — это устойчивая, замкнутая система. Поведение всех взрослых членов семьи всегда обязательно взаимозависимо и взаимообусловлено. Достаточно жене изменить свое поведение, и обязательно изменится поведение мужа. Достаточно матери изменить свое поведение, и обязательно изменится поведение сына. Произойдет это немедленно или спустя время, но обязательно произойдет. Однако члены семьи могут действовать таким способом, что химически зависимый будет впадать в еще большую зависимость от алкоголя. А могут действовать как-то иначе, и тогда он всей душой захочет лечиться и жить трезво. Для этого члены семьи должны прервать созависимые отношения, признать свои ошибки и изменить себя.

Созависимость

Созависимость — важнейшая часть алкогольной болезни. Это ошибочные реакции родных и близких, ведущие к формированию химической зависимости и не дающие ей угаснуть. Это та почва в семье, без которой химическая зависимость не может проявиться или быстро исходит в ремиссию.

Зависимость — рабство, со — совместное. Созависимость — совместное рабство.

По сути созависимость — это любовь. Но не обычная любовь, а особенная, достигающая болезненной выраженности. Это такая большая любовь, которую трудно унести. Такая любовь, от которой страдают те, кого любят. Но и тот, который любит, страдает не меньше.

Созависимость — это эмоциональная привязанность, выраженная чрезмерно, преувеличенно, безотчетно и безрассудно и даже болезненно.

Кого или что любят созависимые?

Сына, мужа? Не совсем. Они любят только ту часть его личности, которая изменена болезнью, алкоголизмом. Созависимость — это увлеченность болезнью близкого человека. В центре жизненных потребностей и интересов созависимых находится болезнь — хронический алкоголизм близкого человека, как минимум его недостатки, слабости и ошибки.

Химическая зависимость — совершенно особенное заболевание. Особенность ее в том, что с определенного этапа в своем развитии (предположительно с середины I стадии алкоголизма) болезнь не может содержать себя сама. Она может только паразитировать на чувствах родных и близких. Но паразитирует она не в любой семье, а только там, где ей позволяют на себе паразитировать. Там, где не позволяют, болезнь заканчивается. Алкогольная болезнь поселится не в любой семье, а только там, где, с одной стороны, созданы условия для пьянства, а с другой — нет эффективного противодействия пьянству. Только при наличии этих факторов алкоголизм будет прогрессировать, в противном случае он исходит в ремиссию.

Созависимость — это:

- концентрация внимания на другом;

- увлеченность болезнью близкого человека;

- отказ от себя;

- эмоциональная привязанность, достигающая болезненной выраженности;

- болезненное желание контролировать жизнь, опекать и воспитывать другого взрослого человека;

- устойчивая личностная дисфункция, связанная с несформированностью четких границ своего «я», отчуждением, неприятием своих собственных чувств, мыслей, желаний, потребностей, устойчивой потребностью в восполнении своей личности личностью другого человека, полной зависимостью своего настроения и душевного состояния от настроения и душевного состояния другого.

Причина созависимости возникает всегда в детстве. Из-за каких-то дефектов воспитания у созависимых сформировалась низкая самооценка. В свою очередь, в силу низкой самооценки какой-то частью личности созависимые как бы «застряли» в подростковом возрасте. Они забыли или не смогли дать ответы на главные, основополагающие вопросы подросткового возраста: «Кто я?», «В чем смысл моей жизни?», «Для чего я на этой Земле?», «Как я должен (должна) реализовать себя в жизни?» Вследствие того, что нет ответов на указанные вопросы, вместо внутреннего «я» («я» как личность) у созависимых формируется «слепое пятно», вакуум, пустота.

Созависимые как бы не видят самих себя в жизни. На вопрос «хотели бы вы что-то изменить в своей жизни?» созависимые отвечают: «Да! Чтобы муж (сын, дочь и т.п.) бросил пить». — «Но он сам разберется, бросать ему или не бросать. А в своей жизни вы хотели бы что-то изменить?» — «Да! Вот он бросит пить, и у меня все будет хорошо!»

На вопрос «в чем смысл вашей жизни?» созависимые отвечают: «Спасти сына (мужа и т.д.)!» А если химически зависимый сам спасется? Пройдет специальное противоалкогольное лечение и будет жить трезво? Для созависимой это страшно! Как же так! Она потеряет смысл жизни. Некого будет спасать.

Этот дефект личности созависимые пытаются восполнить личностью другого человека, личностью сына (мужа, брата, внука, дочери и т.п.). На уровне поведения это проявляется двумя вариантами — контролем или заботой. Смысл этого поведения такой: «Если я его контролирую, если я о нем забочусь, значит, я востребована, значит, я кому-то нужна, значит, моя жизнь наполнена смыслом, значит, я не зря живу на этой Земле». Созависимые из-за низкой самооценки не представляют себе того, что их могут полюбить такими, какие они есть, и просто за то, что они есть. Поэтому они пытаются заслужить или заработать любовь. Забота до самопожертвования, забота до самоуничтожения! Такая забота, что «себе во всем откажу, а уж о тебе позабочусь». При этом созависимых совсем не беспокоит, что их действия в отношении пьянства близкого человека неэффективны. Более того, их нисколько не волнует, что качество их жизни ухудшается, а он пьянствует все больше и больше. Они так увлечены процессом, что их не интересует результат.

Когда же появляется необходимость оценить результат собственной деятельности, они успокаивают себя тем, что без них было бы еще хуже, что им удалось приостановить течение болезни, предотвратить какие-то страшные последствия.

Однако в действительности все это они делают не для химически зависимого, а для самих себя. Это самый настоящий эгоцентризм. Созависимые делают все это для того, чтобы чувствовать себя востребованными, значимыми, незаменимыми. Именно в этом они пытаются убедить химически зависимого, самих себя и окружающих, когда утверждают, что «без меня он пропадет», «без меня он ни на что не способен в жизни», «без меня он глупенький, дурачок и не способен разобраться в том, что для него вредно, а что полезно».

В их словах есть доля правды, а точнее, они наполовину правдивы. Дело в том, что личность химически зависимого раздвоена. В нем уживаются два разных человека. Один — сильный, умный, хороший, ответственный, добрый. Это здоровая, нормативная часть личности. Именно таким его вырастили родители. Именно за такого выходила замуж жена. Именно таким он становится, когда полностью отказывается от алкоголя. Но появилась другая, болезненно измененная часть личности. Злой, жестокий, черствый, эгоистичный, глупый. Это «алкогольная» субличность, это болезнь. Но созависимые совершенно запутались. Они не представляют, в какой момент перед ними сын (муж), т.е. нормативная часть личности, а в какой — его болезнь, «алкогольная субличность». Любовь, внимание и заботу созависимые проявляют именно по отношению к болезни, «алкогольной субличности». Именно ее они холят, лелеют и взращивают. А применяя сверхконтроль, используют заведомо неэффективные меры, в чем и сами уже много раз убедились.

В то же время здоровую часть личности они игнорируют, стараются не замечать, делают вид, что ее вовсе нет. Поэтому они по-своему правы. Утверждая, что «без меня он пропадет, без меня он не выживет», созависимые имеют в виду, что не выживет, пропадет «алкогольная субличность», что химически зависимому придется расстаться со своей болезнью. Бессознательно они опасаются «остаться не у дел» — некого будет спасать и контролировать. Созависимые неосознанно страшатся стать ненужными. Низкая самооценка — это та платформа, на которой строится весь комплекс созависимости. Все проявления и признаки этого состояния вытекают из этой причины.

У созависимых два пути:

1) заняться своим личностным ростом, реализацией себя как личности, и этот путь — новый, тернистый, сложный;

2) все тот же путь созависимости, где все привычно, знакомо, где ничего не надо менять.

Все та же многолетняя имитация борьбы с алкоголизмом близкого человека. Казалось бы, созависимые должны понимать, что это путь разрушительный, неэффективный и тупиковый. Они же должны видеть и понимать, что от их контроля и заботы химически зависимый страдает все больше и больше. Но созависимые предпочитают видеть только то, что они хотят видеть, и слышать только то, что они хотят слышать. Из всего спектра мнений о сложившейся в их семье ситуации созависимые склонны прислушиваться к мнению таких же созависимых, как и они. Мнение других, в чьих семьях нет созависимости, они считают ошибочным и неверным. Родные и близкие пациента убеждены, что одним лишь волевым усилием способны изменить законы природы, например законы природы человека, по которым развивается алкогольная болезнь. Они полагают, что, наращивая волевое противодействие, они способны затормозить течение болезни или предотвратить какие-то страшные последствия.

Созависимые тешат себя мыслью о том, что они заняты очень нужным и важным делом — заботятся о близком и спасают его от беды. Результат этой заботы предугадать несложно: алкогольно-зависимый страдает все больше и больше, страдают как другие члены семьи, так и сами созависимые.

Созависимые склонны перекладывать ответственность за происходящее в их жизни на других: «Вот если бы он не пил, мы так хорошо бы жили!»; «Он пьянствует, потому что его друзья спаивают» и т.д. И никогда созависимые не скажут: «Он пьянствует, потому что я не хочу действовать достаточно эффективно»; «Он пьянствует, потому что я до сих пор не выполнила два простых действия — не обратилась за помощью к специалисту, а если и обратилась, то не захотела выполнить его рекомендации по преодолению созависимых отношений». Они отрицают свою роль в картине этой болезни: «Он пьет, лечиться не хочет, а я что могу сделать?» или «Зачем мне лечиться? У меня же нет проблем с алкоголем».

Созависимых страшит личная ответственность за происходящее в семье. Они отказываются рассматривать ситуацию через призму личной ответственности и предпочитают представлять себя жертвой обстоятельств. Вместо «я позволяю ему пьянствовать» они говорят: «Он пьянствует больше и больше». Они с охотой и готовностью берут на себя ответственность за процесс (контроль или заботу), но наотрез отказываются брать на себя ответственность за результат: «Я уже по-всякому пробовала на него влиять, но он пьет еще больше и страшнее». И она действительно пробовала по всякому... кроме одного — выполнения рекомендаций специалиста по коррекции созависимости. Между тем болезнь прогрессирует, качество жизни ухудшается, а химически зависимый пьянствует все больше и больше. Не видя возможности эффективно контролировать трезвость близкого человека, созависимые тем не менее наращивают волевые усилия по контролю. При этом они утрачивают контроль над своими чувствами, своим поведением и всей своей жизнью. Созависимые ставят на себе крест. Они плохо питаются, неважно одеваются, мало спят, недостаточно отдыхают, не занимаются удовлетворением своих потребностей, не следят за своим здоровьем. Мало того, что они не уделяют внимания самим себе, так они обделяют своим вниманием других членов семьи на том основании, что «у них и так все хорошо». Болезнь близкого человека становится центром семьи. Самочувствие всех ее членов связано с проявлениями болезни. Если алкогольно-зависимый пришел пьяный, значит, в семье крики, скандалы, ругань — всем плохо. Если пришел трезвый — всем хорошо, у всех праздник. В здоровой функциональной семье нет фиксированного центра: сегодня главное — проблемы дочери, потом — сына, потом — бабушки, затем — брата, мои, мужа — до каждого дойдет очередь. А в дисфункциональной, созависимой семье все подчинено проявлениям болезни.

Отношения в созависимой семье становятся несимметричными. Алкогольно-зависимый отдает семье все меньше и меньше, а получает все больше и больше. Происходит перераспределение обязанностей. По мере прогрессирования болезни химически зависимый постепенно одну за другой складывает с себя обязанности взрослого члена семьи, и все, что он с себя складывает, взваливают на себя созависимые. Вот он перестает участвовать в домашних делах, а жена или родители говорят: «Ничего, мы сами будем все делать по дому». Вот он перестает приносить в дом половину зарплаты, а жена и родители успокаивают: «Ничего, мы сами устроимся на работу и будем зарабатывать деньги». Вот он перестает заниматься воспитанием своих детей — «Ничего, мы сами будем твоих детей растить и воспитывать». Он вообще бросает работу, а жена и родители — «Ничего, мы себе во всем откажем, а уж о тебе позаботимся!» Алкогольно-зависимый с удовольствием садится на подставленную шею и хорошо себя чувствует — созданы идеальные условия для пьянства.

Личность химически зависимого раздвоена, о чем говорилось выше. «Алкогольная субличность» требует, чтобы не выносили сор из избы, чтобы алкогольная проблема не обсуждалась нигде и ни с кем. Созависимые, боясь потери близкого человека, общественного осуждения, идут на поводу у болезни. Из алкогольной болезни делают семейный секрет. Созависимые скрывают проблему или лгут. Не обсуждают проблему с начальством на работе сына (мужа), страдающего алкоголизмом, в школе, где учатся его дети, в отделе по защите прав несовершеннолетних, в милиции. Не обсуждают даже с психотерапевтом. Лгут детям: «Папа пришел пьяный, потому что на работе устал». Лгут начальнику по месту его работы: «Он на работу не выйдет, так как грибами отравился». Лгут всем и даже самим себе, что когда-нибудь он «возьмется за голову, одумается», что болезнь сама по себе «испарится», излечится без лечения. Семейный секрет ведет к изоляции семьи — рвутся социальные связи, к семейной деградации, а в итоге — к распаду семьи.

Роли созависимых

Есть три любимые роли созависимых. Речь идет о треугольнике Карпмана. Это роль спасателя, роль праведного преследователя и роль жертвы. Любую из них можно рассматривать как концентрацию внимания на болезни, как отказ от себя, потому что играют их не для себя, а для других. Созависимые не желают замечать, что Божий мир богат, красив и разнообразен. Все больше и больше внимания их поглощается проявлениями болезни. Все больше и больше времени они им уделяют. Иногда играют одну из ролей годами, порой меняют их каждые 5 мин, но никак не могут вырваться из жестких рамок ограничительного поведения.

Созависимые не желают замечать, что в мире есть много других ролей — добрых, приятных и хороших. Например, роль человека, который пошел на концерт, или роль человека, который греется на солнышке на пляже, или роль человека, который делает для себя что-то приятное, который занимается удовлетворением своих потребностей. Из-за низкой самооценки созависимые не могут себе этого позволить в полной мере.

Для того чтобы играть в семье роль человека самодостаточного, успешного и счастливого, необходимо подняться над собой, требуется личностный рост, надо расстаться с комплексом вины и низкой самооценкой. Способны ли на это созависимые? Конечно, в подавляющем большинстве случаев это возможно. Как правило, в трудовой деятельности созависимые вполне успешны, а иногда даже гиперкомпенсированы. Не имея возможности реализовать себя как личность в семье, созависимые успешно делают это в работе (при условии, что речь идет не о самых запущенных случаях созависимости). Поэтому можно сделать вывод о том, что ресурсов для того, чтобы справиться с состоянием созависимости при помощи специалиста, в подавляющем большинстве случаев у них вполне достаточно.

Роль спасателя

Одна из любимых ролей созависимых — это роль спасателя. Именно в этой роли созависимые могут проявить сверхзаботу по отношению к химически зависимому. Заботясь о близком, злоупотребляющем алкоголем, и отказывая в такой же заботе другим членам семьи и самим себе, созависимые переходят все рамки разумного. Это забота до самопожертвования, самоотречения. Созависимые убеждены в том, что, заботясь о близком, они делают благое дело. Проявления заботы только по отношению к алкоголику и отказ в такой же заботе другим членам семьи, у которых нет проблемных отношений с алкоголем, они объясняют тем, что он больше нуждается, что он больше страдает, что он больше просит о такой заботе, что он больше мучается, что он самый слабенький и беззащитный, что он глупенький, неопытный и безвольный, а потому не может без их помощи справиться с какими-то трудностями в своей жизни. Созависимые не хотят замечать, что, когда надо найти средства на выпивку и уклониться от заботы о своих детях и родителях, его беспомощность и слабость куда-то девается. Алкогольно-зависимый проявляет ясный ум, прекрасную сообразительность и большую изобретательность. В своем стремлении к бутылке, алкоголю он способен проявить огромную силу и просто железную волю. А коли так, раз уж все эти качества у него имеются, то он способен проявить их, если захочет, и в своем стремлении к трезвости, в своей заботе о жене, детях, родителях, близких, да и вообще во всех сферах жизни. Но созависимые играют роль спасателя не для него, а для себя. Если они признают у алкогольно-зависимого качества взрослого и ответственного человека, то им придется расстаться с ролью спасателя, а этого они допустить не могут.

Спасатель спасает, опекает, нянчит — кого? Взрослого человека. Но качество жизни ухудшается, он пьянствует все больше и больше. Спасает год, два, три и не желает замечать, что результат отрицательный, что это неэффективная стратегия поведения. Более того, эта забота во вред, потому что болезнь прогрессирует, если ее не лечить, а пытаться заменить лечение сверхзаботой.

Почему эта забота во вред?

Вот по какой причине. Кто совершает ошибки, если в семье есть алкоголизм? Тот, кто пьянствует. А кто расплачивается за его ошибки? Те, кто рядом, — жена, родители, дети, братья и сестры и т.д., причем созависимые сами стремятся расплатиться за его ошибки любой ценой — иногда ценой своего здоровья, подчас ценой своей жизни. Если бы они этого не делали, что бы произошло? Да, он совершил бы много всяких ошибок и давным-давно сделал бы правильные выводы: зачем мне пить водку, если из-за нее одни проблемы? Он бы давно прошел специальное противоалкогольное лечение, отказался бы от алкоголя, жил бы трезво и счастливо. Он давно бы наверстал упущенное, вернул бы себе все потери, которые понес на пути к трезвости, и стал бы сам заботиться о своих близких.

Если бы созависимые не расплачивались за его ошибки, сама жизнь объяснила бы ему и доказала, что жить трезво — это хорошо, а пить водку — плохо. Сама жизнь быстро расставила бы все по своим местам и поставила бы вопрос ребром — жить или не жить, употреблять алкоголь или не употреблять? И вопрос будет стоять именно так, предельно остро. Конечно, химически зависимый не настолько глуп и не самоубийца, а поэтому сделает правильный выбор — трезвость. Если бы он был самоубийцей, то не мучил бы своих близких и давно ушел бы из жизни. Но он любит жизнь, а потому обязательно сделает правильный выбор.

Однако в этой схеме нет места для созависимых, а если и есть, то не в роли спасателя, а в роли принимающего заботу о себе. Из-за низкой самооценки они считают себя недостойными этого. А потому, вновь и вновь расплачиваясь за ошибки близкого человека, они не дают ему почувствовать ошибочность своего выбора, отказывают ему в праве быть взрослым и ответственным человеком. Они продолжают относиться к нему как к ребенку, как к несмышленышу, хотя «ребенок» по возрасту, паспорту и статусу должен быть отцом, мужем, добытчиком, защитником, личностью, заботливым сыном для родителей и т.д.

Роль праведного преследователя

Другая любимая роль созависимых — роль праведного преследователя. Играя эту роль, созависимые проявляют сверхконтроль по отношению к химически зависимому. Это тотальный контроль за каждым шагом, за каждым поступком. Проверочные звонки на работу: «Ты с работы — сразу домой! В пивную не заходи!» Контроль семейного бюджета: «Зарплату мне отдавай! Если деньги у тебя останутся, ты их пропьешь или потеряешь!» Выбирают сыну (мужу) друзей: «Ты с этими дружи! А те тебя спаивают, держись от них подальше!» И не замечают, что выглядит это комично. Можно выбирать друзей мальчику 12—15 лет, да и то с большой осторожностью и тактом. Но выбирать друзей мужчине (или женщине) 25–40 лет? Навязывают семейный досуг: «В выходные едем на дачу. А если ты один дома останешься, придут собутыльники и будут тебя спаивать!» Но контроль, как его не наращивай, будет неэффективен. Алкогольно-зависимый все равно прогуливает работу, пропивает часть зарплаты, выбирает компанию с бутылкой, после работы направляется в пивную, попадает в неприятные ситуации и при этом постоянно обещает, что больше так делать не будет. Ну, вылила жена алкоголь из найденных пузырьков и бутылок в раковину. А он займет денег у соседа и все равно напьется.

В роли праведного преследователя контроль за поведением химически зависимого переходит все разумные рамки. Созависимые кричат, ругаются, обвиняют, учат жизни, читают нотации, выговаривают, воспитывают и перевоспитывают, а в запущенных случаях берутся за скалку или сковородку. При этом они не задумываются, кого воспитывают — взрослого человека! Ну, конечно же, поздно воспитывать в этом возрасте! Накричали на него. Только ему от этих криков ни жарко, ни холодно!

Обращаясь к матери, он говорит: «Раз ты на меня накричала, нервы мне подняла — значит пойду и напьюсь еще больше!» Контроль и праведное преследование неэффективны. Созависимые кричат и ругаются год, два, три, но болезнь прогрессирует. Давно пора сделать вывод о неэффективности этой стратегии поведения. Но созависимые предпочитают другое — для них важен не результат, а процесс. Они просто упиваются своей принципиальностью и правильностью: «Я же правильно на него кричу! Я же правильно на него ругаюсь!» Правильно-то правильно, но где результат этой правильности?

Роль жертвы

Безверие и суеверность. Третья любимая роль созависимых — роль жертвы. Жертва жалуется на судьбу, ищет сочувствия, пытается вызвать жалость к себе, говорит: «Какая я бедная! Какая я несчастная! Какая я угнетенная! Как мне от него достается!» При всем этом она палец о палец не ударит, чтобы изменить жизнь к лучшему. Жертва выпячивает свою слабость, беспомощность и беззащитность, но никогда не пойдет на разрыв отношений со своим мучителем. Она ни за что не согласится даже на время отстраниться от того, кто ее истязает. В таком случае жизнь для нее становится пресной, теряет свою остроту.

Терапия Созависимости

Созависимые живут той жизнью, которую сами для себя выбрали. Они имеют то, что хотят иметь. Свои страдания они не желают поменять на здоровье ближнего и спокойствие.

Когда речь идет о способах решения проблемы, созависимые не верят никому и ничему. Не верят даже своим здоровым импульсам. Вроде бы начнут действовать правильно, осталось совсем немного, но они идут на попятную. Созависимые, пытаясь противодействовать пьянству близкого человека, действуют импульсивно, непоследовательно, не доводят начатое до конца, останавливаются на полдороги.

Они не верят другим членам своей семьи, друзьям, тем, в чьих семьях нет созависимости. Не верят психотерапевту. На предложение изменить свое поведение созависимые отвечают отказом. Появляются апломб и самоуверенность в их словах: «Это не поможет», «Будет еще хуже», «Я своего мужа лучше знаю» и т.д.

Пытаясь найти свой собственный способ решения проблемы, созависимые обращаются за помощью к колдунам, знахарям, целителям. В настоящее время созависимость официально не признана болезнью. Избавление от страданий созависимого супруга может существенно повлиять на больного алкоголизмом, способствовать его обращению за лечением. Страдающий созависимостью должен сам пересмотреть свою жизнь. Суть состоит в самосовершенствовании.

Эффектом вмешательства специалиста по коррекции созависимости является не личностный рост созависимых, который продолжается всю их жизнь, а такое изменение внутрисемейных отношений, в результате которого у пациента сформируются желание лечиться и жить трезво, установка на лечение и трезвость.

Девизом многих созависимых могли бы стать слова: «Умру, но не изменюсь».

Препятствием для успеха является некритичное отношение созависимых к своему состоянию. Они, как и больные алкоголизмом, отрицают проблему, перекладывают ответственность на другого, говорят: «Мой муж (сын) пьет, вот вы его и лечите. А я не злоупотребляю алкоголем, значит, мне лечиться не надо».

Если в силу своего болезненного состояния алкозависимый пока еще не способен принять правильного решения, если он запутался и не видит выхода из создавшейся ситуации, это вовсе не значит, что его лечить бесполезно. Это означает, что требуется больший объем помощи. Значит, следует наращивать вмешательство через коррекцию созависимых отношений.

Родные и близкие пациента, те, кому не безразлична его жизнь, после такого вмешательства могут изменить свое поведение, станут действовать более принципиально, последовательно, эффективно, и больной немедленно или спустя время согласится принять специалиста в полном объеме.

Задача психотерапевта — получить согласие пациента на лечение, а созависимых — на коррекцию созависимости.

Цели психотерапевтической работы на этом этапе следующие.

Необходимо восполнить дефицит информации о проблеме созависимости членам семьи больного алкоголизмом таким образом, чтобы травмирующая информация смогла преодолеть все защиты созависимых, изменила систему их ценностей, иерархию потребностей, а следовательно, и их поведение.

Результатом вмешательства по коррекции созависимости должны быть критичное отношение созависимых к своему состоянию и эффективное влияние на больного алкоголизмом, после которого тот согласится принять противоалкогольное лечение в полном объеме и согласится с необходимостью жить трезво.

Конечной целью вмешательства является достижение терапевтической ремиссии больного алкоголизмом. Психотерапевт способствует личностному росту созависимых только до этого результата.

Психотерапевт стремится вывести отношения в семье на функциональный уровень, чтобы созависимые не провоцировали близкого человека на алкогольное поведение в дальнейшем.

Необходимо получить согласие созависимых на дальнейшее сотрудничество с психотерапевтом и индивидуальное консультирование их вплоть для получения результата — трезвости близкого человека.

Условия проведения вмешательства по коррекции созависимости следующие.

Желательно участие в процедуре всех взрослых членов семьи, не имеющих проблемных отношений с алкоголем, включая близких родственников, не только живущих под одной крышей с больным алкоголизмом, но и живущих отдельно, однако имеющих тесные отношения с алкогольно-зависимым или другими членами его семьи. Возможно участие в процедуре друзей созависимых, в чьих семьях нет алкоголизма и наркомании.

Если вмешательство выполняется перед работой с больным алкоголизмом, то его можно проводить в группе с другими созависимыми, а если после общения с химически зависимым, когда специалист уже знаком с особенностями отношений в этой семье, то предпочтительна индивидуальная работа с членами одной семьи.

Экспозиция терапевтического вмешательства составляет 3 части. Опыт показывает, что коррекцию всех иррациональных суждений, мифологических образований и иллюзий созависимых относительно своей роли в клинике алкогольной болезни лучше проводить единовременно, за 1 занятие. Если времени недостаточно, следует отложить эту работу.

Как показывает опыт работы, родные и близкие больного алкоголизмом после работы с ними в большинстве случаев меняют свое отношение к проблеме, свое поведение, начинают действовать более эффективно и последовательно, выполняют все или некоторые из предложенных рекомендаций по коррекции созависимости, действенно влияют на больного алкоголизмом.

Определение созависимости:

- низкая самооценка;

- подростковость личности созависимого;

- восполнение себя другой личностью;

- контролирующее поведение созависимых;

- забота созависимых о болезни близкого человека;

- роли созависимых (роль спасателя, преследователя, жертвы);

- чувства созависимых;

- утрата контроля над чувствами;

- утрата контроля над своим поведением;

- утрата контроля над поведением химически зависимого;

- утрата контроля над своей жизнью;

- анестезия к эмоциональной боли;

- несимметричность отношений в семье;

- алкоголизм как центр всей семьи;

- перераспределение внимания в семье;

- перераспределение обязанностей;

- компромиссы с «алкогольной субличностью»;

- семейный секрет, боязнь огласки;

- неспособность трезво мыслить;

- компульсивность (навязчивое состояние) поведения созависимых;

- стремление к установлению деструктивных отношений;

- перекрестная зависимость;

- утрата психического, а затем и физического здоровья;

- неверие в близкого человека, в себя, неверие врачу;

- суеверность;

- отношение созависимых к лечению;

- чрезмерная зависимость от мнения окружающих;

- страхи созависимых;

- неэффективность мер для отрезвления химически зависимого, псевдоальтруизм и другие признаки.

Цели, стратегия, условия и способ выполнения вмешательства по коррекции созависимости похожи и во многом повторяют таковые при вмешательстве по преодолению алкогольной анозогнозии. Если вмешательство по преодолению алкогольной анозогнозии дополнялось технически аналогичным вмешательством по коррекции созависимых отношений, то количество больных алкоголизмом, вернувшихся к нормальной жизни после психотерапии, значительно увеличилось. Новые приемы семейной психотерапии и новое сочетание уже известных приемов рациональной психотерапии дают в руки врача-психотерапевта, психиатра-нарколога и медицинского психолога мощный инструмент для лечения алкоголизма.

В результате проведения лечения 28 зависимых от алкоголя по авторской методике (Кострикин А.В., патент № 96508) длительность ремиссии составила более 3 лет.