Журнал «Боль. Суставы. Позвоночник» 3 (07) 2012

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ)официально определила остеопороз (ОП) как одно из десяти опаснейших хронических заболеваний человечества. Особенностью этого системного заболевания, характеризующегося прогрессирующим снижением массы кости в единице объема и нарушением микроархитектоники костной ткани, является скудная клиническая симптоматика. Это обусловливает недостаточное внимание к возможному наличию ОП как у самих пациентов, так и у медицинских работников. Исходы ОП — увеличение хрупкости костей и их переломы, которые нередко являются основой для постановки диагноза заболевания постфактум и начала терапии.

Заболевание встречается во всех возрастных группах, диагностируется как у женщин, так и у мужчин. Российские эпидемиологические исследования показали, что в возрастной группе 50 лет и старше, в соответствии с критериями ВОЗ, остеопороз встречается у 30,5–33,1 % женщин и у 22,8–24,1 % мужчин, что при нынешней численности населения составляет более 10 млн [3]. Аналогичные показатели распространенности ОП среди женщин отмечены и среди белого населения Северной Америки и ряда стран Западной Европы. По данным А.Ю. Кандилету, частота остеопении (ОсП) у женщин в перименопаузе по г. Ташкенту (Республика Узбекистан) составила 55,7 %, а ОП — 12,2 % [1]. Однако на сегодняшний день эпидемиологические исследования постменопаузального остеопороза по Узбекистану не проводились.

Цель исследований: изучить распространенность постменопаузального остеопороза среди жительниц города и села Наманганской области Республики Узбекистан в зависимости от различных факторов риска.

Материалы и методы исследования. В рамках данного исследования с целью изучения распространенности изменений минеральной плотности костной ткани (МПКТ) было проведено скрининговое обследование 1378 женщин от 50 до 80 лет, находящихся в постменопаузе. Продолжительность постменопаузального периода — от 1 года и выше.

Сравниваемые группы по всем параметрам были идентичны. Критериями включения явились возраст старше 50 лет и менопауза не менее 1 года. Критерии исключения: наличие заболеваний, влияющих на костный метаболизм (гиперпаратиреоз, тиреотоксикоз, синдром и болезнь Иценко — Кушинга, гипогонадизм в анамнезе, ревматические болезни, синдром мальабсорбции, почечная недостаточность, нарушение функции печени, злокачественные новообразования), прием медикаментов, влияющих на кальциевый обмен, в течение 12 месяцев, предшествующих исследованию. Изменения МПКТ оценивали на аппарате ультразвуковой остеоденситометрии Sunlight Omnisense 8000S.

В настоящее время наиболее удобным скрининговым инструментом для выявления остеопороза является инновационная методика оценки 10-летнего риска ОП-переломов FRAX (fracture risk assessment tool), предложенная в 2008 г. [5]. Методика предусматривает количественную оценку суммарного риска на основании математического анализа уже имеющихся факторов риска ОП.

Полученный цифровой материал обрабатывали методом вариационной статистики с использованием критерия достоверности по Стьюденту — Фишеру. Достоверными считали те различия, при которых значение Р было равно или меньше 0,05 (Р ≤ 0,05).

Результаты и обсуждение. За период с 01.05.2010 г. по 01.05.2011 г. было проведено скрининговое обследование 1378 женщин 50 лет и старше, находящихся в менопаузе. Среди них жительниц города — 963 женщины (1-я группа), села — 415 (2-я группа). Нормальные показатели МПКТ (нМПКТ) были у 371 (26,9 %) женщины, остеопении — у 473 (34,3 %) и ОП — у 534 (38,8 %) обследованных. Значения Т-критерия от –2,0 SD до –3,0 SD выявлены у 22,9 % женщин, а показатель < –3,0 SD регистрировался у 21,2 % женщин. Максимальное количество лиц с нМПКТ относилось к возрастной группе 50–59 лет (80,6 % этой возрастной группы). Далее, по мере увеличения возраста, отмечалось прогрессивное снижение удельного веса пациентов с нормальными показателями: 60–69 лет — 17,5 %; 70–79 лет — 1,89 %. В группе с ОсП отмечается та же тенденция. Но при этом в группе с ОсП (62,8 %) женщин в возрасте 50–59 лет достоверно меньше по сравнению с группой, имеющей нМПКТ, — 80,6 % (95% ДИ 0,30–0,56; Р = 0,000). Женщин в возрасте 60–69 лет (95% ДИ 1,42–2,79; Р = 0,000) и 70–79 лет (95% ДИ 1,82–9,47; Р = 0,000) было достоверно больше в группе с ОсП, чем в группе с нМПКТ.

В группе с ОП женщин в возрасте 50–59 лет было достоверно меньше (53,6 %), чем в группах с нМПКТ (95% ДИ 0,2–0,38; Р = 0,000) и с ОсП (95% ДИ 0,53–0,88; Р = 0,000). Однако среди обследованных с ОП женщин в возрасте 60–69 лет было значимо больше (36,0 %), чем в группах с нМПКТ (95% ДИ 1,92–3,64; Р = 0,000) и с ОсП (95% ДИ 1,01–1,72; Р = 0,05). 10,5 % женщин с ОП были в возрасте 70–79 лет, таковых оказалось значительно больше, чем в группе с нМПКТ (95% ДИ 2,74–13,5; Р = 0,000), и больше, но недостоверно, чем в группе с ОсП (95% ДИ 0,94–2,28; Р = 0,11).

При разделении женщин по месту проживания оказалось, что в 1-й группе (город) было значимо больше лиц с нормальными показателями МПКТ (30,7 vs 18,07 %; 95% ДИ 1,51–2,68; Р = 0,000), чем во 2-й (село). И наоборот, если во 2-й группе ОП встречался у 51,08 % обследованных, то в 1-й группе он диагностировался только у 33,4 % (95 % ДИ 1,64–2,63; Р = 0,000) женщин.

Среднее значение Т-критерия у сельских жительниц (–1,86 ± 0,05 SD) было значимо ниже, чем у городских (–2,34 ± 0,07 SD; Р = 0,000). При этом Т-критерий, по которому оценивали МПКТ в 1-й группе, при норме составил –0,1 ± 0,04 SD, соответственно при ОсП и ОП –1,79 ± 0,02 SD и –3,54 ± 0,04 SD, а во второй группе — 0,09 ± 0,08 SD, –1,74 ± 0,04 SD и –3,55 ± 0,04 SD соответственно.

Таким образом, МПКТ по степени выраженности в сравниваемых группах не имела различий, а по распространенности среди жительниц села имела показатели, соответствующие ОП, выше, чем среди городских женщин. Анализ зависимости МПКТ от возраста выявил следующее: средний возраст всех обследованных женщин составил 57,94 ± 0,17 года, при этом возраст городских жительниц был незначительно выше (58,98 ± 0,21 года) по сравнению с сельскими жительницами (55,51 ± 0,29 года). Более детальный анализ зависимости различной степени нарушений МПКТ от возраста также подтвердил данную тенденцию. Однако, несмотря на то, что среди обследованных 2-й группы распространенность ОсП и ОП выше, женщины были в среднем на 3,5–5,6 года моложе женщин 1-й группы, т.е. городских (табл. 1).

Одним из факторов, способствующих развитию ОП, является масса тела менее 57 кг. Нами была изучена распространенность ОП в зависимости от критической массы тела и ИМТ. Количество женщин с массой тела менее 57 кг в группах с нМПКТ, ОсП и ОП было сопоставимо и не имело достоверной разницы. Та же тенденция отмечалась при сравнении групп по ИМТ. Сравнительный анализ показателей городских и сельских жительниц выявил большее количество женщин с критической массой тела и ИМТ менее 18,5 кг/м² среди последних. Возможно, это является причиной более высокой распространенности ОсП и ОП во 2-й группе.

Такие факторы риска, как регулярный прием Са, ежедневное употребление кофе более 3 чашек в день, а также курение, не имели достоверной разницы.

Известно, что низкая физическая активность на протяжении многих лет способствует развитию ОП в пожилом возрасте. Малоподвижный образ жизни, иммобилизация ведут к быстрой потере костной массы, что обусловлено ускоренной костной резорбцией и замедленным костеобразованием [4]. Такой фактор, как регулярная физическая активность среди женщин с ОсП (60,25 %, 95% ДИ 0,63–1,11; Р = 0,2) и ОП (48,13 %, 95% ДИ 0,39–0,67; Р = 0,000), встречается реже, чем среди женщин с нормальными значениями МПКТ (64,42 %). Однако в разрезе «город — село» была выявлена иная картина. Среди городских женщин, как это ни парадоксально, оказалось достоверно больше тех, кто регулярно занимается физической активностью, по сравнению с сельскими женщинами (65,5  vs 36,1 %, 95% ДИ 2,64–4,27; Р = 0,000). Причем этот факт сохраняется как среди женщин с нМПКТ, так и среди женщин с ОсП и ОП.

Наиболее значимым фактором риска развития ОП является как сама менопауза, так и ее длительность. После наступления менопаузы потеря костной массы составляет около 2–3 % в год, так продолжается до 65–70 лет, после чего скорость потери костной массы снижается до 0,3–0,5 % в год [2]. Нами была изучена зависимость распространенности ОП от длительности менопаузы. Несмотря на то, что распространенность ОП среди жительниц села была значительно выше, длительность менопаузы как фактора риска в данном случае не имела значения. В обеих группах у основной части (48,5 и 51,4 %) женщин длительность менопаузы составляла 5–15 лет. Однако в 1-й группе женщин с длительностью менопаузы более 15 лет было достоверно больше (40,0 %, 95% ДИ 1,20–2,35; Р = 0,003) в сравнении со 2-й группой (25,0 %).

Таким образом, хотя сельских женщин с более длительной менопаузой было достоверно меньше, распространенность ОП среди них была достоверно выше.

Анализируя структуру риска ОП-переломов, следует признать, что риск переломов до 10 % достоверно ниже у сельских жительниц по сравнению с городскими (27,9 vs 43,7 %, 95% ДИ 0,33–0,74; Р = 0,001) и, наоборот, риск переломов от 20 до 30 % (19,5 vs 9,7 %, 95% ДИ 1,23–4,13; Р = 0,01) и ≥ 30 % (26,8 vs 15,3 %, 95% ДИ 1,22–3,37; Р = 0,008) выше у сельских женщин (рис. 1).

Оценка 10-летнего риска ОП-переломов по методике FRAX установила, что среднее значение риска в общей группе обследованных составляет 19,70 ± 0,63 %, причем у жительниц села (21,30 ± 0,75 %) риск переломов достоверно выше, чем у женщин, проживающих в городе (15,60 ± 1,11 %; Р = 0,001).

Выводы

1. Среди сельских женщин распространенность ОП (51,08 vs 33,4 %) была выше, и они были в среднем на 3,5–5,6 года моложе городских жительниц.

2. Городских женщин с длительностью менопаузы более 15 лет было достоверно больше (40,0 против 25,0 %), чем сельских.

3. Анализ структуры риска ОП-переломов по методике FRAX показал, что достоверно большее число жительниц села имеют риск более 20 %.